На рубеже 1920 – 1930-х годов юго-запад Подмосковья решал те же проблемы, что и вся страна.

Набирала темпы индустриализация, которая постепенно меняла облик этого традиционно аграрного региона. Но особенно ощутимо местное население почувствовало на себе начало сплошной коллективизации, которая сопровождалась раскулачиванием, ликвидацией небольших сельскохозяйственных кооперативов и объединением местных крестьян-единоличников в колхозы. Чтобы понять, как проходила коллективизация на Юго-Западе, обратимся к архивным документам. Перед нами протокол общего собрания граждан села Шаболово, состоявшегося 1 января 1930 года:

“Слушали: доклад тов. Голубева об организации колхоза.

Постановили: ввиду неподготовленности крестьян-единоличников принять социалистическую форму хозяйства, вопрос о коллективизации оставить открытым. Предложить Ленинскому РИКу принять меры к поднятию культурно-политического уровня бедняцко-середняцкой массы крестьянства дер. Шаболово”.

Только в марте 1931 года на общем собрании жителей в количестве 119 человек был обсужден вопрос “О переходе селения Шаболово на сплошную коллективизацию”. В постановлении говорилось:

1. Заслушав доклад то. Арапова о проведении сплошной коллективизации, а также о принятии устава сельхозартели, общее собрание граждан дер. Шаболово одобряет линию партии и Советской власти, направленную на переустройство индивидуального, раздробленного крестьянского хозяйства в крупное социалистическое сельское хозяйство и ликвидацию в связи с этим кулачества как класса.

2. Общее собрание граждан деревни Шаболово объявляет деревню перешедшей в сплошной колхоз им. Ленина по уставу сельхозартели.

3. В связи с этим общее собрание граждан дер. Шаболово подтверждает решения сельсовета от 19 января с. г. и просит о подтверждении РИК о лишении права голоса, изъятия земли, скота, хороших хоз. построек и семенных фондов в пользу колхоза у следующих классово чуждых и вредных деревне лиц: Грачев Е.М., Носов МЛ., Трепыхалина Надежда, Трепыхалин П.С., Максимов ИМ.,

Тихонов А.Ф.

4. Для проведения изъятия имущества у кулаков, описи и оценки обобществляемого имущества колхозников, бобществления семенных фондов… избрать инициативную комиссию из следующих лиц: Носов О.С., Вороненков В.Ф., Симов А.И., Жарова Е.П., Козлов ИМ.,Соколов А.Н., агроном Носов ИМ., Чечин Н.Ф., каковой комиссиипредлагается всю работу закончить в течение 7-10 дней.

5. Общее собрание обязывает комиссию и сельсовет в срочном порядке обобществить семенные фонды, объявить однодневник по вывозке навоза с использованием лошадей и упряжи лишенцев”.

Примерно по такой же схеме проводилась коллективизация и в других селениях Юго-Запада. По состоянию на 20 марта 1931 года в Шаболове уже не было кулацких хозяйств, но четыре хозяйства числились зажиточными. А общий процент жителей деревни, вступивших в колхоз, равнялся 30%. В то же самое время в Воронцове и Беляеве коллективизация “запаздывала”. Здесь в колхозах состояло соответственно только 11 и 15 хозяйств (18% и 15% жителей) и числилось по три кулацких хозяйства. К тому же в Воронцове числилось четыре зажиточных хозяйства, а в Беляеве – восемь. Черемушкинский сельсовет сообщал в конце марта 1931 года, что здесь вступило в колхоз более 70 хозяйств и “вербовка идет полным ходом”.

К 1934 году коллективизация на юго-западе Подмосковья практически завершилась. Так, из более чем двух тысяч жителей Воронцовского сельсовета в 1933 году только 39 человек продолжали оставаться единоличниками (с детьми – 62). Из более,чем пятитысячного населения Черемушкинского сельсовета таковых было только 10 человек. Зато Деревлево явно “отставало” по этому показателю – здесь каждый пятый продолжал единоличное ведение хозяйства.

Коллективизация сопровождалась гонениями на церковь, церковнослужителей и верующих. Началась кампания по закрытию церквей. Известно, что в большинстве регионов страны она сопровождалась грубым насилием над верующими и оскорблением их религиозных чувств. В Ленинском районе Подмосковья было немало церквей, большинство из которых прекратили свою деятельность именно в 1929 – 1931 годах. В качестве примера можно обратиться к истории закрытия церкви в селе Покровском. Сохранилось решение членов колхоза “12 Октября” – жителей этого села от 30 января 1930 года: “Ходатайствовать о передаче помещения местной церкви для культурных надобностей колхоза”. К решению приложен список 232 граждан, требующих передачи церкви, с их личной подписью.

По всей видимости, после этого церковь фактически перестала функционировать. Это подтверждает и заявление, поступившее в начале февраля 1930 года в административный отдел Ленинского РИКа: “От группы верующих с. Покровского… Настоящим просим принять от нас сданное нам церковное имущество в связи с ликвидацией группы верующих…” Однако формальное решение о закрытии церкви, учтя все обстоятельства данного дела, должны были принять окружные власти. 10 марта 1930 года из президиума Московского окружного исполкома в Ленинский райисполком было направлено следующее сообщение: “Президиум Окрисполкома предлагает представить сведения о количестве членов колхоза “12 Октября”, а также обслуживалось ли церковью с. Покровского население прилегающих селений и имеется ли поблизости другая церковь для обслуживания религиозных потребностей остальной (верующей) части населения и как велика эта часть”. Таким образом, не удовлетворенные формальным решением о закрытии церкви, окружные власти настаивали на рассмотрении этого вопроса по существу.

Однако в том же Ленинском районе немало было и таких фактов, когда для закрытия церкви откровенно подыскивался повод. Так было, например, со знаменитой церковью в Узком. Сохранился протокол заседания президиума Ленинского райисполкома от 27 февраля 1930 года, на котором обсуждался вопрос “О неправильном использовании дома в с. Узкое”. Казалось бы, формулировка не предвещает никаких бед местной церкви. На самом же деле принятое решение фактически означало, что местной церковной общине объявлена война:

“Принимая во внимание, что церковный совет церкви сУзкое обманным путем использовал строевой лес на постройку жилого дома – священнику (лес отпущен обществом на топливо гражданам с.Узкое) и постройку возвели без разрешения сельсовета, Президиум РИКа постановляет:

1. Предложить отделу коммунального хозяйства взять на учет и зачислить в коммунальный фонд вышеназванный дом;

2. Сельсовету немедленно выселить священника из жилого дома, передав его под квартиры трудящимся по договору;

3. Дело о самовольном (без разрешения сельсовета) возведении постройки передать районному административному отделу на предмет привлечения членов церковного совета сУзкое к уголовной ответственности”.

Вскоре церковный совет прекратил свое существование, а церковь была закрыта.

В советское время жизнь людей на юго-западе Подмосковья стремительно менялась. Особенно заметными оказались изменения в культурно-просветительной сфере. К концу 1920-х годов в каждом населенном пункте: Черемушках, Ясеневе, Конькове, Битце, Шаболове, Беляеве и других действовали начальные школы. Например, в черемушкинской школе в конце 1928 года училось 112 детей, из которых 36 были пионерами. Самой многочисленной в округе была беляевская школа, где обучалось 204 ребенка, а в Шаболовскую школу ходило всего 55 учеников. Кроме того, популярна была школа крестьянской молодежи в Битце. Здесь же расположился сельскохозяйственный техникум, готовивший специалистов по семеноводству, также весьма популярный среди местной молодежи. Так, в 1929 году конкурс в техникум составил четыре человека на место – приемной комиссии предстояло из 165 человек, подавших заявление о приеме, отобрать 40 самых достойных на первый курс.

На юго-западных территориях в 1920 – 1930-е годы активно велась работа по ликвидации неграмотности и малограмотности. Специальные школы действовали на предприятиях (например, на Черемушкинском кирпичном заводе) и при сельсоветах (например, Шаболовском). И все же среди старшего поколения неграмотных и малограмотных оставалось в конце 1920-х годов еще немало. Особенно “прославилось” в этом отношении Шаболово: в 1929 году из его 387 жителей почти треть – 116 человек – значилась как неграмотные и малограмотные. В Никольском было 69 неграмотных, а в Битце – 49.

Постепенно менялся облик юго-западных территорий в отношении средств связи и коммуникаций. Если до революции – в начале XX века здесь был установлен один-единственный телефон, то к началу 1930-х годов – несколько десятков. Среди новых пунктов, намеченных для телефонизации в 1929 году, значились Черемушки, где в 146 дворах проживало 734 человека и также находилось много учреждений и административных зданий – правления колхоза и совхоза, школа, кирпичный завод, сельсовет, кооперативная лавка. Действительно, в Черемушках телефон был просто необходим. В 1929 году намечалось установить телефонные аппараты также в Зюзине, Ясеневе и Семеновском. В общей сложности в этих четырех селениях в 1929 году проживало около пяти тысяч человек. К этому же времени – 1929-му – 1930-м годам – относится и полная электрификация крупнейших населенных пунктов Юго-Запада. В 1930-е годы в Ленинском районе заметно увеличилось количество школ, клубов, изб-читален, библиотек. Так, в клубе Черемушкинского кирпичного завода в 1936 году трудились три платных работника, имелся радиоузел. Радиоузлы были оборудованы и еще в двух клубах – Воронцовского кирпичного завода и расположенного рядом совхоза НКВД. Своим клубом и хорошей библиотекой, доступной для местных жителей, славился санаторий Академии наук в Узком.

В 1930-е годы многие жители Юго-Запада впервые увидели кинофильмы. Свои передвижные киноустановки появились в середине 1930-х годов в передовых в отношении культуры и быта селах Воронцове и Узком. Правда, они были “немые”. Поэтому молодежи, которой подавай обязательно звуковое кино, приходилось добираться до Черемушек, где было сразу две стационарные звуковые киноустановки – при клубе кирпичного завода и в сельском клубе.

На примере истории Юго-Запада ясно видно, какое важное культурно-просветительное значение для деревенского населения имело соседство промышленных предприятий, совхозов или таких учреждений, как санатории. Окруженное совхозами и заводом Воронцово, а также “промышленные” по местным меркам Черемушки не только заметно быстрее увеличивали численность своего населения, в том числе благодаря хорошей культпросветбазе, привлекавшей людей, но и отличались более высоким средним образовательным и культурным уровнем от “чисто аграрных” соседних Ясенева и Зюзина. Отдельного разговора в этом отношении заслуживает Узкое, многие жители которого не только работали как обслуживающий персонал все более популярного санатория, но и имели возможность посещать устраиваемые здесь литературные вечера, встречаться с видными деятелями науки и культуры.

Административное подчинение

В конце 1930-х годов Ленинский район непосредственно примыкал к столице и входил в так называемую “зеленую зону” Москвы, находившуюся по целому ряду вопросов в ведении столичной администрации. Согласно решению “О лесопарковом защитном поясе г. Москвы”, принятому МК ВКП(б) 16 мая 1936 года, лесные массивы Юго-Запада полностью перешли из областного подчинения в ведение столицы. Здесь запрещалась вырубка, устанавливались специальные правила пользования пастбищными и сенокосными угодьями. Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация: у себя в селе и на колхозной земле житель Конькова или Черемушек находился в “области”. Но стоило ему отойти подальше от села – за ягодами или грибами, как он оказывался на территории Москвы. Интересно отметить, что раньше всех Юго-Запад “вошел в состав Москвы” для столичных почтовиков: уже начиная с конца 1920-х годов Черемушки, Шаболово и некоторые другие ближние к Москве селения обслуживались столичными почтовыми отделениями. Поэтому-то в документах сплошь и рядом можно было встретить, например, такое: “местонахождение – с. Коньково Ленинского района Московской области, почтовый адрес: Москва, п/о 17, Коньково”. “Так москвичи мы уже или нет?” – спрашивали коньковцы. Это приводило к массе забавных недоразумений.

Упрочению связей Москвы с Юго-Западом способствовало и появление здесь во второй половине 1930-х годов общежитий нескольких крупных столичных предприятий. Так, в Битце жили рабочие завода “Серп и молот” и парфюмерной фабрики “Красная заря”, недалеко от Семеновского – фабрики имени Международного юношеского дня. В 1939 году земельный участок у Воронцова был передан во временное пользование Керамзитовому заводу столичного Управления строительства Дворца Советов. В этом же году на Юго-Западе была заложена ТЭЦ-20, пущенная уже после войны.

В конце 1930-х годов Ленинский район занимал сравнительно небольшую территорию, но был в то же время одним из самых густонаселенных в области. Численность населения заметно выросла по сравнению с концом 1920-х – началом 1930-х годов. Наиболее заселенными в конце 1930-х годов были Черемушки, Семеновское, Ясенево, Зюзино, насчитывавшие по нескольку тысяч жителей. Любопытно, что с начала 1930-х годов часть сельских жителей Юго-Запада перестала заниматься сельским хозяйством и перешла работать в учреждения и на промышленные предприятия столицы. В результате резко увеличилось количество местных жителей, считавших себя “служащими”. Таковых, к примеру, в Черемушках (вчера еще деревне) к 1933 году набралось 494 человека (с детьми – 886).

Несмотря на активную вырубку традиционного богатства Юго-Запада – лесов, начавшуюся еще с конца XIX века, в 1930-е годы они еще занимали более 20% территории района – преимущественно березовые и дубовые рощи.

В 1930-е годы продолжали активно разрабатываться богатые залежи глины у сел Черемушки, Битца, Котлы. Здесь действовало несколько кирпичных заводов, реконструированных в первой половине 1930-х годов. Теперь все наиболее трудоемкие процессы – добыча глины, формовка и другие были механизированы. Быстрое промышленное развитие московского региона обусловило острую нужду в кирпиче – главном строительном материале, без которого не обойтись. В 1938 году на крупнейшем в этой местности Черемушкинском кирпичном заводе работало 1,3 тысяч человек, выпустивших около 100 миллионов штук кирпича. Второй по величине – Воронцовский завод при 400 работающих произвел 25 миллионов штук. Успешно продолжало работать в 1930-е годы и единственное на Юго-Западе предприятие легкой промышленности – фетро-обувная фабрика в Битце, выпускавшая мужские, женские и детские сапоги.

Будучи традиционно сельскохозяйственным регионом, Ленинский район и в конце 1930-х годов продолжал занимать первое место в Подмосковье по развитию садов и ягодников. Здесь была организована республиканская плодово-ягодная станция, занимавшаяся выведением новых сортов ягод и повышением их урожайности. Для того чтобы убедиться, каких успехов достигли перед войной труженики Юго-Запада, достаточно было заглянуть на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку в Москве. Новой отраслью сельского хозяйства Юго-Запада 1930-х годов стало свиноводство. Рабочие свиноводческого совхоза “Воронцово” попали вместе со своими питомцами на ВСХВ 1939 года. Впрочем, в Воронцове появилась и другая достопримечательность, привлекавшая всех окрестных и московских мальчишек: здесь открылся конезавод.

К 1930-м годам относится и открытие на Юго-Западе еще двух (кроме “Узкого”) домов отдыха и санаториев: в 1931 году Мособлздравотдел открыл в Битце Дом младенца, вскоре превратившийся в детский санаторий, а в 1936 году в Черемушках работал Московский областной дом отдыха агрономов.

За 1930-е годы многое было сделано в Ленинском районе в области образования и повышения культурного уровня населения. Так, число школ увеличилось здесь в два раза (в конце 1930-х годов их было около 70). Важно отметить, что если в 1920-е годы здесь имелись только начальные школы, то к концу 1930-х годов насчитывалось 12 средних школ. Продолжал успешно готовить учащихся Битцевский сельхозтехникум. Наконец, в конце 1930-х годов на Юго-Западе появилось первое высшее учебное заведение – в Черемушках, получивших статус рабочего поселка, открылся корпус Московского зооветеринарного института. На Черемушкинском кирпичном заводе стала выходить единственная на Юго-Западе многотиражная газета – “Красный кирпичник”.

В 1935 году был принят Генеральный план развития и реконструкции Москвы, по которому юго-западным территориям, которые планировалось включить в состав столицы, отводилась совершенно особая роль. Здесь предполагалось создать не просто “вторую Москву” – огромный жилой район, в котором могли бы жить 1,5 миллиона человек, но своеобразный “город будущего” с соответствующей планировкой и застройкой. Юго-Запад не случайно был выбран для этих целей. Изучив все аргументы “за” и “против”, специалисты привали к мнению, что климат Юго-Запада наиболее благоприятен для здоровья человека. Расположенные на Теплостанской возвышенности, эти территории не только получают больше солнечных лучей, но и имеют специфическую розу ветров: сюда чаще поступают потоки чистого воздуха с юго-запада. Привлекала и живописная холмистая местность, и местами нетронутые леса, и обилие садов, старых усадеб с парками. Строители же смотрели на Юго-Запад “со своей колокольни”: благоприятный грунт – сухой, мало плывунов.

Весной 1935 года был объявлен конкурс архитектурных проектов застройки Юго-Запада. “Установка” была одна: это должен быть город будущего, город коммунизма со всеми возможными удобствами для жителей. Только что закончившееся успешное строительство 1-й очереди московского метро, которое современники назвали подземным дворцом, казалось, не оставляло сомнений, что город будущего на Юго-Западе тоже будет.

Архитекторам предложили дать волю своей фантазии. В результате архитектор Фридман представил проект “коммунистической Венеции”: улицы предлагалось заменить водными магистралями с соответствующим транспортом, многочисленными пляжами и т.д. Загвоздка была вроде бы за малым: где взять столько воды?

Пока архитекторы составляли проекты, при отделе планировки Моссовета была создана “Архитектурно-планировочная мастерская юго-западной территории”, в которой вместе работали архитекторы, инженеры и экономисты. Консультантами были приглашены известнейшие архитекторы – академики А.В. Щусев и И.В. Жолтовский. Современники вспоминают, что одним из главных “моторов” освоения Юго-Запада был Л.М. Каганович – тогдашний столичный партийный руководитель. По его инициативе был проведен необычный эксперимент – одна из первых в Москве аэрофотосъемок с воздуха. На месте планируемых главных магистралей Юго-Запада (в том числе на месте современного Ленинского проспекта) земля была предварительно размечена и… окрашена в белый цвет, чтобы на фотопленке было заметнее. Так Л.М. Каганович “с воздуха” контролировал идеальную прямоту будущих магистралей. Тогда же, в середине 1930-х годов, было решено: на Юго-Западе, предназначенном для жилого массива, нового промышленного строительства не будет.

Какие же новые идеи и решения предлагали архитекторы? В каких условиях должен был жить “человек будущего”? Многие из новаторских идей 1930-х годов и сейчас кажутся фантастикой, к другим мы сегодня уже привыкли. Но самым важным достижением середины 1930-х годов стала выработка принципиально новой концепции культуры. На смену аскетизму – идеалу революционной эпохи, воплощенному и в государственной политике, пришло понимание: человеку присуще стремиться к красоте, качеству и удобствам, и ничего “буржуазного” в этом нет. Вот как об этом говорил будущий “автор Черемушкинских пятиэтажек” Н.С. Хрущев: “В последние годы ты в Москве… покончили со строительством так называемых “коробок” и подняли вопросы архитектуры на высоту, которой они заслуживают… Стиль, достойный советской эпохи, должен сочетать и красивый фасад жилья, и удобное расположение, и планировку”. Впервые во всеуслышание было заявлено, что советская семья должна жить не в коммуналке, которая в 1920-х годах пропагандировалась как прообраз коммунистического общежития, а в отдельной квартире со всеми удобствами, где каждый член семьи имеет свою комнату. Все это впервые должно было воплотиться в новом жилом массиве Юго-Запала. В середине 1930-х годов подобные идеи казались почти невероятными. Планировалось строить большие 7 – 11-этажные дома с лифтами, где первые этажи были бы отданы под магазины, рестораны, парикмахерские, почту, а на крышах и лоджиях разбиты зеленые насаждения. Любопытно, что постановлением правительства от 23 апреля 1934 года были определены новые жилищные стандарты, согласно которым каждая квартира состояла не только из жилых комнат и кухни, но и прихожей, столовой, кладовой. Дома планировались с высокими (3,2 метра) потолками. Неподалеку от каждого жилого комплекса должны были вырасти многоэтажные гаражи, гостиницы, “вписанные” в бережно сохраненную природу Юго-Запада. Тогда же, впервые в отечественной архитектуре, был провозглашен и принцип квартального строительства. Специальный жилой квартал планировалось воздвигнуть для ученых. Быстрота возведения жилья должна была достигаться за счет внедрения индустриальных методов, стандартизации деталей, использования изобретений. Так, было предложено монтировать стены уже оштукатуренными, а паркет (!) выпускать особыми рулонами, которые разворачиваются и прибиваются к полу. Чтобы не тратиться на дорогой асфальт, академик А.В. Щусев предложил уровнять дороги, а затем от мощных генераторов провести электрический ток сквозь верхний слой почвы. “Почва запекается, и в течение нескольких часов образуются километры прочного, похожего на асфальт грунта”, – утверждал он.

По первоначальным прикидкам, первая очередь жилого комплекса на Юго-Западе (150 – 200 зданий) могла быть готова к концу 1945 года. Пока же шли проектно-изыскательские работы, архитекторы предлагали все новые и новые проекты, что обходилось “в копеечку”. Сегодня из рассекреченных решений Моссовета мы знаем, во сколько, например, обошлась Кагановичу та необычная аэрофотосъемка с последующим составлением на ее основе фотосхемы в 10 экземплярах.

Это стоило казне 300 тысяч рублей, а всего только в 1935 году на работы по “освоению юго-западных территорий” Моссовет дополнительно выделил более 4 миллионов рублей – огромную по тем временам сумму. Накануне войны значительная часть подготовительных работ была завершена. Можно было начинать непосредственное строительство, и кое-где (в начале современного Ленинского проспекта) работы уже разворачивались. Массовому строительству помешала война.